Автобизнес / Интервью

Вопрос о необходимости легализации, так называемого, параллельного импорта, позволяющего ввозить в страну товары, в том числе автомобильные детали, без согласия правообладателя товарного знака, начал рассматриваться в России девять лет назад. Недавно принято решение по нему. О том, как оно будет реализовано, а также о том, что препятствует легализации параллельного импорта в нашей стране, рассказывает заместитель руководителя ФАС России Андрей Кашеваров.

– В 2017 году стало известно, что созданная при правительстве для решения вопроса о необходимости легализации параллельного импорта рабочая группа под руководством первого вице-премьера Игоря Шувалова, находится на финальной стадии. Она должна была окончательно утвердить готовность перехода России от регионального к международному принципу исчерпания прав и завершить подготовку проекта необходимых для этого государственных процедур. Но в ФАС, комментируя работу группы, говорили, что у российских ведомств еще есть технические разногласия. Устранены ли они и была ли окончательно сформирована позиция России по параллельному импорту?

– Россия долго, фактически, с 2009 года, в сложных дискуссиях формировала свою позицию по параллельному импорту. Сейчас она сформирована. Решение о необходимости его легализации принято на уровне правительства. Как и планировалось, пока это решение распространяется на три товарные группы – автомобильные детали, лекарственные препараты и медицинские изделия. Это группы товаров массового потребления, в которых наиболее высокий уровень импортозависимости. Технические разногласия по проекту подготовки протокола для ЕАЭС, о которых говорила ФАС, сначала исходили от Роспатента, потом от Минпромторга. Все они устранены.

– Значит, все внутригосударственные вопросы, касающиеся параллельного импорта, решены. Сейчас процесс его легализации тормозит ЕАЭС?

– Да, сейчас проблема в переговорном процессе с нашими коллегами из ЕАЭС. Как вы понимаете, все изменения в части внешней торговли, которые Россия хочет ввести, могут быть приняты только при согласии всех стран-участников союза. Нас поддерживает Армения и Кыргызстан. Белоруссия и Казахстан – против введения международного принципа исчерпания прав [принцип, при котором права на товарный знак правообладателя считаются исчерпанными в любой стране, где товар был продан впервые, из чего следует, что для ввоза в Россию товара, купленного за границей, не требуется согласие правообладателя. – Прим. ред.].

– Есть какие-либо предположения или прогнозы насчет того, когда Белоруссия и Казахстан могут изменить свою позицию?

– Нет. Это очень сложно прогнозировать. Мы привели нашим партнерам все аргументы, объясняющие необходимость легализации параллельного импорта. Но нам продолжают выдвигать контраргументы. Они достаточно известные и много обсуждались. Первый контраргумент – это ухудшение инвестиционного климата в автокомпонентной отрасли, если мы говорим о деталях. Но, как уже не раз было сказано, для той продукции, производство которой локализовано, останется нынешний, региональный принцип исчерпания прав [при котором для ввоза в Россию товара, купленного за границей, необходимо согласие правообладателя. – Прим. ред.]. То есть, локальный продукт будет защищен от импорта, цены после перехода к международному принципу исчерпания прав снизятся. Мы, также, отмечаем, что в ряде случаев параллельный импорт, наоборот, будет стимулировать инвесторов, поскольку стоимость локальной продукции при правильно выстроенной экономике производства может быть значительно ниже, чем у аналогов, завезенных даже независимым импортером, что не сильно отразится на окупаемости.

Второй контраргумент, который выдвигают наши партнеры, – это рост объема контрафактной продукции. Но мы говорили, что для начала в качестве эксперимента нужно выбрать только несколько групп товаров – что мы уже сделали – и посмотреть, как это будет работать. Для каждой из этих товарных групп можно создать еще один дополнительный таможенный пост, через который пойдет вся продукция, поставляемая параллельными импортерами. Например, для ввоза лекарственных препаратов надо будет оборудовать этот пост лабораторией для выявления контрафакта, обязать всех импортеров предъявлять сертификаты производителя, создать электронную базу и тому подобное, то есть, тем самым, снизить риск, усилив режим контроля и учет. Кроме того, новый пост снизит нагрузку на действующих постах.

И третий тезис заключается в том, что не все параллельные импортеры будут предоставлять послепродажное гарантийное обслуживание. Однако есть закон о защите прав потребителей, который обязывает каждого продавца предоставлять гарантийное обслуживание. Его можно осуществлять, открывая гарантийные мастерские, или обменивая некачественный товар или возмещая приобретение брака деньгами. Перед тем как начать продавать какой-либо продукт, продавец должен оценить соответствующие финансовые риски.

Белоруссия сталкивается с завышением цен на лекарства, с отказами некоторых правообладателей вообще поставлять ряд препаратов и медицинских изделий. И что интересно, есть товары, которые Белоруссии проще и выгоднее закупать в России. Но сделать это она не может, даже в рамках Таможенного союза, поскольку не получает согласие правообладателя, без которого товар может быть изъят. Вот такая коллизия. Поэтому в Белоруссии возникают прецеденты, прямо указывающие на необходимость легализации параллельного импорта. И если на первых этапах у нее было просто категоричное «нет», то сейчас возникают дискуссии, которые можно рассматривать как оценку последствий перехода к международному принципу исчерпания прав. Но при этом, отмечу, позиция «нет» остается, и придет ли она к «да» – вопрос.

– У Казахстана есть какие-то подвижки в направлении легализации параллельного импорта?

– Пока мы не видим там существенных признаков заинтересованности. Более того, казахстанские партнеры как-то даже высказались в таком ключе, что они не так давно перешли от международного к региональному принципу исчерпания прав, поэтому им не хочется опять менять их. Но дискуссии в рабочем режиме продолжаются.

– Если все страны ЕАЭС все же придут к единогласному решению, какие шаги в направлении легализации параллельного импорта последуют?

– Останется завершить две формальности. Сначала внести соответствующие изменения в договор о ЕАЭС, по которому Межправительственный совет союза, в который входят председатели правительств стран-участников, будет уполномочен принимать решение о введении в отношении отдельных товаров международного принципа исчерпания. А затем разработать протокол, которым уже будут определены группы товаров, на которые будет распространен в первую очередь международный принцип исчерпания прав. Поясню: мы направляли в правительство широкий список товарных групп, но пока из него были выбраны три наиболее приоритетные. Если механизм международного принципа исчерпания прав будет успешно работать, то любая страна ЕАЭС сможет при необходимости согласно установленному порядку, прописанному в протоколе, подавать обращение о введении международного принципа в отношении той группы товаров, в которой она заинтересована.

– В феврале в Конституционном суде (КС) было рассмотрено дело одного независимого импортера, несогласного с решением Арбитражного суда в его споре с Sony Corporation по вопросу параллельного импорта. КС решил, что дело подлежит пересмотру, приведя в пользу импортера несколько веских доводов. До этого в подобных спорах российские суды, как правило, вставали на сторону правообладателя. Можно ли считать это решение КС неким сигналом, указывающим на то, что суды начинают менять свою позицию в делах, связанных с параллельным импортом?

– Да, появилось основание полагать, что правоприменительная судебная практика в этой части будет меняться. Но тем не менее в этом решении не отвергается право правообладателя давать согласие на ввоз его продукции в страну. Мы вынесли из этого решения для себя следующее. Если товар был ввезен без согласия, арбитражные суды, вводя штрафные санкции, должны учитывать оригинальная это продукция или нет. Потому что в отличие от «оригинала» контрафактный товар, то есть тот, на котором используются товарные знаки правообладателя, но он произведен не им, представляет для общества несопоставимо большую угрозу. И второй вывод, который можно сделать из этого решения, это то, что все решения об отказе или разрешении правообладателя на ввоз товаров независимым, так называемым параллельным импортерам, должны приниматься не в ущерб добросовестному поведению на рынке. Другими словами, не должно быть злоупотребления правом, направленным на монополизацию и недобросовестную конкуренцию. И правообладатель не должен допускать такие отказы, которые могут создавать угрозу жизни и здоровью граждан.

Что значит такое решение Конституционного суда для ФАС России? Мы выдали предупреждение четырем правообладателям – трем производителям автозапчастей и одной компании, выпускающей медицинские изделия, которые в ряде случаев отказали параллельным импортерам во ввозе товара или просто не ответили им на просьбу выдать разрешение. И мы не предпринимали дальнейших действий, как раз ожидая постановления суда по делу, о котором сейчас говорим. Сегодня, завершая анализ этого решения, мы видим, что у нас появляется возможность оценить их действия на предмет добросовестного или недобросовестного поведения на рынке.

– Вы сказали, что в решении КС не отвергается право правообладателя давать согласие. Но там есть такие слова: «Суд может отказать правообладателю в иске полностью или частично, если выполнение его требований может создать угрозу для конституционно значимых ценностей». Это не может быть аргументом?

– Действительно, там читается некая допустимость ввоза товара без согласия правообладателя. Но это требует дополнительного понимания. Пока мы не видим в решении суда формулы, по которой можно вести товар, минуя согласие. Скорее всего, это возможно только в случаях, когда возникает угроза жизни и здоровья граждан. Потому что сейчас в законодательстве России и ЕАЭС есть норма, обязывающая импортера получить согласие правообладателя на импорт его товара [в этом заключается статья 1487 ГК РФ о параллельном импорте. – Прим. ред.]. А вот если импортер везет не контрафактный товар, но получил отказ, то суд уже будет оценивать, не злоупотребил ли в этом случае правообладатель своим правом.

– Российское законодательство в части параллельного импорта остается довольно неоднозначным. Пока нет ни его легализации, ни прямого запрета, между участниками рынка будут возникать частые споры. Вероятно, требуется внести в законодательство некоторые конкретизирующие корректировки?

– Не могу сказать, как будет формироваться правоприменительная практика в отношении параллельного импорта. Но полагаю, надо начинать с того, как с точки зрения закона трактовать тот факт, когда согласие запрошено, а ответ не получен. Есть такая народная формула: молчание – знак согласия. Наверное, в данном случае было бы правильно использовать ее.

Я задаю пока риторический вопрос: насколько обосновано поведение правообладателя, когда одному лицу на ввоз оригинального товара дается согласие, а другому на ввоз точно такого же товара оно не дается? Мы изначально рассматривали статью 1487 Гражданского кодекса как процедуру, и когда она вводилась в закон, все пояснения, которые давались и законодательной и исполнительной властью, заключались в том, что эта норма будет препятствовать ввозу контрафактного товара. И это вполне логично. Это некий барьер. Его можно оценивать как высокий или низкий, но, тем не менее, это все равно барьер, который должен защищать добросовестных участников рынка, импортирующих товар, оригинальность которого подтверждена правообладателем. Но никто не говорил нам, что такой механизм – этот барьер – даст возможность правообладателю ограничивать внутрибрендовую конкуренцию, допуская на рынок только дилеров, реализующих его товар по установленным им самим завышенным ценам. Правообладатели монополизируют рынок. Более того, фактически, правообладатель участвует в формировании маржи посредника, давая возможность зарабатывать больше «своим» дилерам за счет тех, для кого доступ на рынок ограничен. То есть, за счет тех, кто мог бы, конкурируя между собой, реализовывать этот товар по более низким ценам.

– Участники рынка говорят, что если параллельный импорт будет легализован, то правообладатели, вынужденные, конкурируя с независимыми импортерами, снижать цены, потеряют много денег. Но они не называют эти цифры. Каким будет эффект от легализации параллельного импорта для экономики страны, есть ли такие данные в цифрах?

– Дело не столько в цифрах, сколько в создании равных конкурентных условий. Они приведут к правильному рыночному ценовому регулированию, повышению качества услуг, развитию малого и среднего бизнеса, созданию новых рабочих мест. Как следствие, снижение цен приведет к снижению нагрузки на потребителя, среди которых не только частные лица, но и множество государственных бюджетных организаций. Есть известная история с американской компанией Abbot. Несколько лет назад в Краснодарском крае был объявлен тендер на закупку коронарных стентов, который выиграл один независимый импортер с суммой контракта 16 миллионов рублей. Но Abbot, узнав об этом, подала на импортера в суд, выиграла его, в результате чего товар импортера был изъят, и потом, после повторно проведенного тендера, продала Минздраву точно такой же товар, в том же количестве за 31 миллион рублей. То есть, в два раза дороже.

У нас предостаточно примеров, когда правообладатель ведет себя на рынке недобросовестно. Мы часто приводим в пример то, что произошло в Казахстане. Там, когда страна перешла от международного к региональному принципу исчерпания прав, правообладатель Toyota включился в таможенный реестр объектов интеллектуальной собственности (ТРОИС), после чего цены на запчасти у его дилеров выросли минимум на 20%. Исследования, которые проводились в рамках ЕАЭС, свидетельствуют о том, что цены на один и тот же товар у правообладателя могут быть в разы больше, чем у независимого импортера. Если же говорить конкретнее, то цифры, о которых вы спрашиваете, посчитать очень сложно. Но могу сказать, что только одно снижение нагрузки на потребителя будет исчисляться в России миллиардами рублей.

– Что думают насчет легализации параллельного импорта автомобильные дилеры?

– Прежнее руководство РОАД, возглавляемое Владимиром Моженковым, нас поддерживало, выступая за легализацию параллельного импорта. Нынешнее руководство ассоциации против его легализации. Дилеры ведут себя конъюнктурно, во многом в зависимости от ситуации на рынке. Когда рынок находился в глубоком кризисе, показывал сильную негативную динамику, и было сложно делать относительно него какие-либо прогнозы, для дилеров становилось важным удерживать клиентов и привлекать новых покупателей невысокими ценами, сопоставимыми с теми, которые у «неофициалов». Тем более, что в таких условиях, когда продажи новых машин падают, значимость техсервиса возрастает. Поэтому дилеры были заинтересованы в приобретении запчастей по более низким ценам у параллельных импортеров. Когда же на рынке наметилось восстановление и появились некие позитивные ожидания, такая заинтересованность в значительной мере ослабла. Появились другие приоритеты.

– Дилеры в своих действиях скованы условиями и требованиями дилерских контрактов, составленных теми же правообладателями. За соблюдение этих требований они получают бонусы.

– Да, я понимаю, что система продаж дилерской сети внутри одного бренда выстраивается чуть ли не по принципу соцсоревнования. В ней создается своя конкуренция, своя мотивация, свои меры воздействия и управления. И это вполне рядовой принцип.

– ФАС выступает за легализацию параллельного импорта с 2009 года. И, наконец, в правительстве пришли к тому, что она необходима. Что повлияло на это решение? Складывающаяся политическая ситуация, санкции?

– Безусловно, санкционный режим оказал свое влияние. Ведь он противоречит нормам ВТО, свободной торговле, условиям нормальной рыночной конкуренции. То, что скажу, прозвучит странно, но получается так, что любой правообладатель, поставляющий товар в Россию, может ввести здесь свои индивидуальные санкции, и это основывается на нормах российского законодательства. Нонсенс! Надо полагать, что Конституционный суд как раз своим решением, о котором мы говорили, пытается устранить это противоречие.

Но я надеюсь, что это решение было продиктовано, кроме политики, и здравым смыслом. Хотя у нас много оппонентов – правообладателей, которые говорят, что в том, что мы продвигаем, нет здравого смысла, что это разрушение сложившегося рынка, связей и так далее, что мы пытаемся создать хаос. И что на самом деле тревожит, когда мы приводим им наши аргументы, такое ощущение, что они их не слышат.

– Возникает закономерный вопрос: почему российские суды не вставали на сторону независимого импортера раньше? Ведь закон в части параллельного импорта не поменялся.

– Полагаю, что у суда не было того посыла, который он получил сейчас. А поскольку, как вы заметили, российское законодательство в части параллельного импорта остается довольно неоднозначным, многое в судебных спорах решает консолидированность позиций правообладателей. Независимые импортеры в отношениях с правообладателями являются заведомо слабой стороной. Ведь в автомобильной отрасли правообладатель – это промышленный, как правило, мировой концерн. Он располагает штатом сильных юристов и адвокатов, может успешно заниматься лоббистской деятельностью и выигрывать споры в судах.