Автобизнес / Интервью

Еще 10 лет назад Олег Бармин был собственником ГК «Лео» с оборотом 100 миллионов долларов в год, которая продавала каждую вторую новую иномарку в Архангельской области. Но в кризис холдинг обанкротился, а его прежнему владельцу пришлось разбираться с долгами, побывать в роли наемного работника в разных сферах и начать новый бизнес, далекий от автомобильного

– Чем занимаетесь сейчас?

– У меня есть два бизнеса, которыми занимаюсь давно. Один – цветочный. В связи с тем, что начался кризис, сильно упали продажи, но он по-прежнему работает. Хотел построить сеть по всей стране, но, мне кажется, это нереально, потому что придется идти в масс-маркет, а я делаю сложные букеты, которые подходят для ограниченной аудитории, в регионах ее бывает не достаточно. К тому же не всегда можно найти нужные компоненты.

Второй бизнес – компания «Липко-Сладко», которая занимается производством и продажей меда через разные каналы. В этой сфере нужно уметь не только производить, но и продавать, а часто фермеры продавать не умеют. Но у нас получилась полноценная цепочка от пчелы до клиента. Порядка 200 позиций того, что мы продаем – не только мед, но и косметика на его основе. Со мной работают шесть сотрудников, в год имеем выручку в 40 миллионов рублей.

– В прошлом году Вы планировали запустить медиа-проект, как с ним обстоят дела?

– Да, открыл компанию Agenda Video, которая занимается производством видеороликов и размещает их на собственных ресурсах в социальных сетях. Идея пришла ко мне год назад, в январе нынешнего года начал собирать команду, а в марте уже запустились. Сейчас у проекта чуть менее 20 миллионов подписчиков. Уже сделали 750-800 роликов, которые вместе набрали 370 миллионов просмотров. Рынок новый и непростой, но перспективный.

– Вам нравится то, чем Вы теперь занимаетесь?

– Вполне. В пчелином бизнесе не занимаюсь непосредственно производством – у меня есть партнер, который во всем этом разбирается и живет на пасеке, где больше тысячи ульев. На мне – продвижение проекта. Большинство корпоративных клиентов приходит через меня, что особенно важно для бизнеса во время праздников, например, перед Новым годом, когда одна компания может заказать сразу 500 подарочных наборов. Что касается Agenda Video, то здесь мне нравится, как в свое время в «ЖЖ», полная свобода. Хочешь – снимай ролик про спорт или бизнес. Не так, как было в «Билайне» [в 2016 году Олег Бармин покинул компанию «Билайн», где занимал должность руководителя службы по коммуникациям и социальным медиа. – Прим. ред.], где речь шла только о тарифах.

– Как оцениваете тот путь, который российский бизнес прошел за свою почти тридцатилетнюю историю?

– Если взять автомобильный бизнес, в России он стал ни чем не хуже зарубежного. Когда было много денег, строили большие салоны, которые в таком количестве и с такими размерами не нужны. Но появилась инфраструктура. В Европе часто торгуют из «ларьков», а здесь все по-взрослому.

Была и остается проблема с персоналом. Как не обучай, все равно кто-то сглупит или нахамит клиенту. Но в целом те люди, с которыми я работал – настоящие профессионалы в общении с клиентами и обслуживании.

– Когда Вы начинали вести бизнес в Северодвинске, какие в городе были перспективы?

– В Северодвинске все так или иначе связано с военными заводами. Какой бизнес был и есть? Разные торговцы, дворовые сервисы, медицина, общепит. Город небольшой, и народ своеобразный, со своей ментальностью. Коворкинг там точно не открыть – никому это не нужно. Чего-то интересного с привкусом креатива, как и в Архангельске, не бывает.

– Почему Вам хотелось заниматься бизнесом?

– Думаю, это врожденное. Просто все время хотелось что-то делать. В 12-13-летнем возрасте летом работал на городской свалке. Там был ангар, где происходила разборка подводных лодок: провода – туда, катушки – сюда. Мы все это сортировали. И я заработал на то время большие деньги, купил себе дорогой импортный мяч.

Потом сделал летнюю автомойку. Договорился с местными перевозчиками, и с ребятами со двора мыл им за копейки «Газели». После открыл «шиномонтажку», причем один из первых сделал ее симпатичной, на европейский манер. За ней – вторую, еще лучше. Подписал договор с транспортным предприятием. Тогда никто практически не ремонтировал колеса: если появлялась «грыжа» или прокол, просто выбрасывали. А я закупил оборудование, научил народ, отремонтировал нереальное количество колес. Мне было тогда 19-20 лет, и зарабатывал я не меньше тысячи долларов в месяц.

Еще была коптильня. Мы коптили по 500 кг рыбы – сельдь, скумбрия, ерш – за цикл в 36 часов. Это дело бросил из-за конкурентов. Они не коптили, а использовали химический раствор. У меня себестоимость скумбрии была 19 рублей за килограмм, а рыбу конкурентов уже в магазине продавали по 20 рублей.

– Как пришла идея продавать машины?

– Машины любил всегда, а тут в городе стали появляться иномарки. Помню, первыми были Daewoo, потом Skoda, Toyota, Volkswagen. Но в основном люди ездили на «жигулях». В Северодвинске был официальный салон «Лады», еще торговали машинами УАЗ и ГАЗ (тогда еще были «Волги»). Иномарки первым стал продавать дилер «Лады» – привозил автовоз машин Skoda, делал приличную наценку – две-три тысячи долларов – и потихоньку распродавал. У меня не было оборотных средств, я продавал по каталогу: собирал предоплату 30% с троих клиентов и сам перегонял автомобили из Москвы от дилера. Сверху «накидывал» на машину немного – 500 долларов, дилер давал скидку 500-700 долларов. В итоге с продажи машины зарабатывал примерно тысячу долларов.

– Сначала арендовали помещение?

– Да, маленькую комнатку, где помещались стул, стол, компьютер, кассовый аппарат. Зарегистрировал ООО, поехал в Москву и Санкт-Петербург договариваться с дилерами, рассказывал, что собираюсь продавать автомобили в Архангельске и Северодвинске.

– Как находили клиентов?

– Давал объявления в газетах, плюс у меня был рекламный щит. Я сразу старался выделиться на фоне других компаний. В 2002 году, когда мы только запускались, первым сделал тизерную рекламу для автомобилей Skoda. Мы нашли симпатичную девушку, отыскали национальный чешский костюм, в котором ее сфотографировали. Недели три весел баннер с этой фотографией и надписью: «Выбери чешку».

Теперь это называется вирусной рекламой, «хайпом», а тогда подобных понятий не было. Но мы «хайпанули», потому что народ решил, что открывается какой-то публичный дом, стал возмущаться, обсуждать это. Так или иначе у нас получилось вызвать интерес. Потом мы сменили баннер. На новом было изображено три модели Skoda и написано: «Выбор есть».

– Какие правила в рекламе Вы сформировали для себя за все годы в бизнесе?

– Для наружной рекламы все очень просто – должно быть как можно меньше слов. Если уложишься в три – ты гений. Если в пять – просто молодец. И чтобы история была как можно ярче.

В свое время в компании «Лео» я всегда пытался подстроить рекламу под текущий момент. Сейчас это называют ситуативным маркетингом. Например, когда вышел фильм «Авиатор» – я сделал баннер «Олегатор» со своей фотографией. После выхода фильма «Угнать за 60 секунд» появился баннер «Продать за 60 минут». И тому подобное.

– Сейчас, когда видите рекламу марок или дилеров, какие ошибки замечаете?

– Можете назвать рекламу какой-либо марки, которая вам запомнилась за последние 10 лет? Возьмите баннер любого бренда, что на нем увидите? Машину, в зависимости от целевой аудитории мужчину, женщину или семью. Цену «от…», по которой никогда в жизни не купить эту машину. Плюс слоган. Есть здесь что-нибудь космическое?

Нет ситуативных вещей. Если помните, когда «Билайн» делал ребрендинг, то запустил в разных городах баннеры, на которых были изображены предметы – мяч, зонт или бинокль – в черно-желтых полосах. Пока все гадали, что это, я сделал рекламу, на которой была изображена машина, обклеенная черно-желтыми полосами, и использовал всю эту историю в свою пользу.

Я все время думал, где можно привлечь внимание людей. Так на машинах, которые мы продавали, появились яркие оранжевые – в корпоративный цвет компании «Лео» – подномерные накладки, которые бросались в глаза людям, стоящим в пробках.

У меня в Северодвинске был знакомый, который «обшивал» нефтяников. Попросил сделать мне пуховики – оранжевые, с логотипом компании. Начал продавать их в магазинах. И народ покупал, до сих пор носит.

Реклама должна вызывать эмоции, а у брендов чаще всего она ничего не вызывает. Но работает, потому что этой рекламы много – забрендировали полгорода, и никуда от нее не денешься.

– Как начались официальные поставки автомобилей?

– В свое время компания «Лаура» из Санкт-Петербурга искала партнера в Архангельской области по бренду «ДжиЭм-АвтоВАЗ». Мы договорились вести бизнес совместно и с их помощью получили дилерство. Тогда Chevrolet Niva продавалась, как пироги. Появились оборот, неплохая маржа, доход от сервиса. Потом получили Opel, – салон открыли уже в Архангельске, – добавили Chevrolet. После вологодский дилер решил выйти из Архангельска, и я выкупил у него салоны Hyundai и Mitsubishi. Позже добавили франшизы Land Rover и Volvo. Так и развивались.

– Компания расширялась, нужен был персонал. Как Вы подбирали сотрудников?

– Это проблема. Особенно в Архангельской области. Я просто ходил по разным заведениям – в кафе, магазины, мучил продавцов одежды. Тем, кто мне нравился, давал визитные карточки, приглашал их в компанию. Например, одну девушку, которая затем много лет проработала в отделе продаж, я нашел в шашлычной, она была официанткой, хорошо обслуживала посетителей – ничего не забывала, со всеми была вежливая. Я ее пригласил. Другую девушку с прекрасным чувством юмора тоже нашел в ресторане, где она работала официанткой. У меня она стала продавать автомобили Land Rover.

Так собирал очень сильный коллектив. Сейчас многие из этих людей работают руководителями компаний, отделов продаж или ведут собственный бизнес. До сих пор с ними общаюсь.

– Как Вы строили систему управления компанией?

– По большому счету опыта не было, возможно, поэтому и обанкротился. Однако у меня уже было высшее образование – получил диплом по специальности «Экономика и управление в машиностроении». Была куча тренингов и от брендов, и от хорошего коуча, которого я нашел в Санкт-Петербурге. Но, в основном, действовал интуитивно.

– Каких размеров достигала компания в последние годы своей работы?

– В активе было шесть предприятий – в Архангельске, Калининграде, Северодвинске и Нарьян-Маре, которые продавали 400-500 машин в месяц. В 2007 и 2008 годах оборот достигал 100 миллионов долларов (2,5 миллиарда рублей). Всего работало 450 человек, учитывая, что, помимо автомобильного бизнеса, у меня были направление снегоходов и водных мотоциклов, рекламное агентство, кафе, небольшая клининговая компания.

– Как контролировали работу автосалонов?

– У меня было шесть директоров салонов, с которыми мы регулярно встречались. Я получал отчеты. Но, кроме того, сам работал продавцом, крутил гайки на сервисе, то есть был в бизнесе круглосуточно, пока не передал управление наемному менеджеру.

– Как распоряжались прибылью?

– Все инвестировал, много вложил в рекламу – она всегда была в нужных местах, интересная, яркая, с чувством юмора. За годы работы я забрал самые лучшие места по наружной рекламе. Выпустил свой журнал, назвал его «ЖЖ», еще не зная о существовании одноименной блог-платформы. Тираж был семь тысяч экземпляров. Разбирали мгновенно.

– Каким был размер долговой нагрузки к 2008 году?

– 330 миллионов рублей. Из них уже в процессе банкротства мы не вернули банкам 100 миллионов, которые оказались вложены в строительство, затоварены на складе, попросту разворованы – в какой-то момент, когда все посыпалось, одной резины со склада украли на пять миллионов рублей.

У нас были в активе земельные участки под застройку, примерно 10 гектаров. Бизнес встал, а деньги уже заплатили – за проект, аренду. До кризиса 2008-09 годов был бурный рост, все старались грести, что под руку попадется. Денег было много, сами банкиры приходили и предлагали взять кредиты. Вроде не нужно, но раз предлагают, надо брать – потом придумаем, куда вложить. И брали землю, кредиты, новые бренды. Когда бизнес встал, понадобились деньги. А денег не было, их уже зарыли в «песок».

– Как бизнес начал рушиться?

– Тут было несколько моментов. Во-первых, мы не получили дилерство Toyota, под которое было вложено много денег, и «серые» машины нам перестали отгружать. Мы потеряли большую долю прибыли. Во-вторых, я привел в компанию новых управленцев, которые стали строить собственную систему, и персонал начал постепенно уходить, а новых, таких же профессиональных людей брать было негде. Потом начался кризис 2008-09 годов.

– То есть к концу 2000-х вы стали отходить от управления компанией?

– Был такой глупый тренд. Периодически встречался со знакомыми, у которых был автобизнес, и один, второй, третий рассказывали, что наняли себе менеджеров, которые занимаются управлением, а сами наслаждаются жизнью – пьют вино, играют на рояле, раз в месяц приходят в салон.

– Что произошло с началом кризиса?

– Ставка по кредитам была 12-14% – выросла за два месяца до 28% годовых. Закрываешь кредит, а новый тебе не выдают. Через два-три месяца остался без оборотных средств. На складе была куча неликвидных машин, например, какой-нибудь прекрасный розовый Mitsubishi Galant, который однажды взяли, чтобы когда-нибудь кому-нибудь продать. Новые, более ликвидные машины не отгружали, потому что не на что было их покупать. В итоге денег нет. Зарплату, аренду платить нечем. Стоп машина!

– Какие были варианты решить проблему?

– Что тут можно сделать? По-прежнему брать предоплату с клиентов, договариваться с банками о реструктуризации долгов? И как потом быть? Накопить еще долгов, чтобы потом все равно обанкротиться, убежать и, может быть, «под шумок» забрать с собой 10-15 миллионов рублей?

Меня ведь почему потом не «закрыли»? Потому что я всем все отдал. Рассчитался с клиентами, сотрудниками. Банкам был должен 330 миллионов рублей – 230 отдал, 100 не смог. Когда я все потерял и уехал из Архангельска, у меня в кармане было ровно 150 тысяч рублей.

Я считаю, что если оказался неудачником в бизнесе, то нужно выходить из него. Тогда в автобизнесе я стал неудачником, и ушел. Но сделал все по-честному. Те, кто с этим тянули, дотянулись.

– Как разбирались с долгами?

– Все, что у нас осталось, начали продавать, а деньги возвращать клиентам, которые внесли предоплату. Если клиент деньги не брал и все равно хотел машину, возвращали по почте.

– Как повели себя сотрудники и партнеры по бизнесу?

– Сейчас у нас хорошие отношения. Но тогда некоторые повели себя, откровенно, по-свински. Многие дорабатывали до конца. Возможно, отчасти из-за страха стать обвиняемыми в мошенничестве вместе со всей компанией. Но когда возбудили уголовные дела, народ себя повел по-дурацки. Не посоветовавшись с адвокатами, стали договариваться с милицией, подтверждать, что да, Бармин виноват. А в чем конкретно? Мы обанкротились, не выплатили кредиты. Но я же ни копейки из этих денег не потратил на себя! Мы их не украли. Это не уголовное дело, а арбитраж: все что есть – забирайте, все, чего нет – в убыток.

Но под давлением банков было возбуждено уголовное дело, якобы мы взяли деньги, не хотели их возвращать, заплатили проценты и разбежались. Но, извините меня, мы проработали восемь лет, заплатили процентов, наверное, больше, чем сам кредит. А потом просто умерли.

– Не у одной компании «Лео» начались проблемы, банки это видели. Что они говорили по этому поводу?

– Я встретился с представителями одного из банков, которому был должен. Мне предлагали санацию, реструктурировать долг, как-то «барахтаться» дальше. Но я честно сказал, что буду банкротиться, потому что больше не верю в этот бизнес. Наверное, было глупо, потому что на следующий же день пришли приставы и попытались арестовать все имущество компании.

– Что было дальше с активами?

– Их арестовали и забрали. Потом активы с дисконтом выкупил бывший партнер.

– После того как компания обанкротилась, было много проблем из-за оставшегося долга?

– Их было бы меньше, если бы было больше ума. Банкротства физического лица еще не ввели. У меня было ИП. Сам его я не банкротил, потому что не было на это денег, но это делает налоговая служба, если долго не сдаешь отчетность.

ИП обанкротили, есть куча исполнительных листов. Я невыездной. Однажды пришел к своему адвокату, который меня, по сути, спас, поздравить с днем рождения. Слово за слово, рассказал о своей ситуации. И оказалось, что проблему с выездом за границу уже давно можно было решить. Адвокат пошел в суд, с меня тут же все сняли, и я получил загранпаспорт. Но базы данных плохо обновляются, поэтому до сих пор бывают ситуации, когда могут задержать в аэропорту для проверки.

– Каких ошибок нужно избегать в процессе банкротства?

– Когда все произошло, у меня не было денег. Что зарабатывал, отдавал адвокату. Поэтому, как бы хорошо не шли дела сегодня, всегда нужно откладывать на завтра, на черный день. Заработал за год, например, пять миллионов рублей – отложи полтора. Куда-нибудь подальше, чтобы они снова не оказались в бизнесе.

Нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя. Парадокс заключается в том, что даже если у вас есть партнер по бизнесу, с которым дружите с детства, в случае чего он может первым вас бросить. Почему так? Возможно, потому что он знает вас давно, у него накопилась обида, о которой он не рассказывал, а когда понимает, что из-за вас может нажить проблем, то постарается от этого уйти. Не говорю о том, что все вокруг враги. Просто нужно иметь это в виду и рассчитывать только на себя.

Еще один важный момент, которому меня научил адвокат. Если началась процедура банкротства, нужно забыть про своих сотрудников, ни с кем не встречаться, пока вся эта история не закончится. Хочется с кем-то все-таки увидеться? Только в присутствии адвоката, чтобы он все контролировал.

– Какие уроки с точки зрения управления бизнесом Вы для себя вынесли после опыта в авторитейле?

– Нельзя уходить от управления компанией. Устали от бизнеса – продавайте. Никто никогда не будет заниматься им так, как это делает собственник, нянчиться, как с ребенком.

Все нужно контролировать, и нельзя строить иллюзий. Был экономический рост, все думали, что продажи будут расти еще как минимум лет десять. На конференциях рисовали красивые графики, показывали, какими огромными будут продажи и насколько сократятся ставки по кредитам. В реальности все иначе.

Если бы я открыл один салон, жил бы в нем и не инвестировал кучу денег в стройки, реконструкции, новые бренды, зарабатывал бы немного, то, возможно, сейчас бы по-прежнему работал и работал, несмотря ни на что. Нужно реально оценивать свои силы, смотреть на бизнес со стороны.

– Что, по Вашему мнению, будет происходить с бизнесом в России в ближайшем будущем?

– Сейчас существует много проблем в экономике. Но в то же время кто-то инвестирует в развивающиеся сферы, особенно в фермерские хозяйства, которые стали расти на волне санкций. Если бы 10 лет назад мне сказали, что я стану пчеловодом, я бы покрутил пальцем у виска. Но теперь это реальный бизнес. Пока не космический, но я знаю людей, которые зарабатывают на этом хорошие деньги.

Хочется надеяться, что будет экономический рост, будут появляться бизнесмены, создающие добавочную стоимость и рабочие места. Но для этого нужны доступные кредиты. Сейчас фермеру получить кредит практически нереально. Когда мне могут дать средства на развитие под 25% годовых, это кабала. Все это закончится одним и тем же – разорением. Должны появиться деньги, которые государство или банки дадут под 7-10% годовых.

Пока приходится развиваться самостоятельно, использовать народное финансирование, краудфандинг. Но многие ли умеют это делать, как я?

В то же время я вспоминаю времена, когда у меня сотрудник мог получать пять-семь тысяч долларов в месяц, работая в отделе продаж в Архангельске. Этим, возможно, я развратил людей. Они-то думали, что умеют хорошо продавать. Но, когда очередь на машину составляет восемь месяцев, ты не продаешь, а оформляешь.

Теперь нужно работать, и я рад, что так происходит. До кризиса люди не держались за свои места. Было много денег, но мы их не зарабатывали – они текли рядом по трубе. Думаю, что великим благом для нашей страны будет отказаться от торговли нефтью. Если бы ее не было, мы были бы Литвой, Белоруссией или Финляндией, и думали, как продавать камни или делать телефоны. А когда у тебя есть нефть, зачем напрягаться?

– В какой бизнес сейчас стоит вкладывать средства, если есть такая возможность?

– Я пошел в медиа-бизнес, связанный с соцсетями. Если вокруг все падает, то там – растет и будет расти.

– Как изменилось Ваше отношение к бизнесу в целом?

– В среднем я зарабатываю за месяц примерно полмиллиона рублей. В период праздников бывает больше. И этих денег более чем достаточно для того, чтобы хорошо жить. Конечно же, я не против, если их будет больше. Но важно другое – чтобы у меня была свобода. Например, предложит мне кто-нибудь прямо сейчас взять и поехать в Сочи на пару дней, и я могу поехать. И с бизнесом ничего не случится, потому что с утра открою ноутбук – и я на работе. Пожалуй, теперь для меня это самое важное.

Интервью было опубликовано в журнале «АвтоБизнесРевю»
№11 за 2017 год.